Череповчанин Игорь Хиряк после выхода сериала «Чернобыль» неожиданно стал знаменитым. Началось с того, что британская сценаристка Карлы Мэри Свит с разочарованием написала в своем твиттере об отсутствии в «Чернобыле» темнокожих актеров. Британку раскритиковали, напомнив, что катастрофа произошла в СССР. Но вскоре выяснилось, что один темнокожий ликвидатор в Чернобыле точно был — это житель Череповца Игорь Хиряк. Журналист cherinfo встретился с Игорем и записал его рассказ о катастрофе, кино и славе.

Игорь Хиряк

Как Игоря накрыла слава после сериала, в котором он не снимался

Я участвую в военно-исторических реконструкциях, есть друзья в Москве, а у них еще друзья. Один из этих друзей решил после истории с британской сценаристкой опубликовать информацию обо мне. Выложил на «Пикабу». Читатели сразу стали комментировать, что я фейк. Потом мне писать начали. На первые шесть сообщений я ответил. Потом число сообщений перевалило за сто, я отвечать перестал. А еще было 68 звонков от разных журналистов, специально подсчитал. Откуда только не звонили! Даже из Тюмени. Вот зачем я им? На ток-шоу пригласили на НТВ, в понедельник Би-Би-Си в Череповец приедет снимать… Люди на федеральных каналах очень усердные, настойчивые, я им говорю, что работаю, а они — договоримся с начальством. Отказаться хотел, но не могу. Люди чего-то хотят, добиваются, и я могу стать причиной их краха. Я по жизни такой человек — всем хочу угодить. Пробовал говорить «нет», но потом как-то на душе странно, плюнул, перестал сопротивляться. Какой есть, такой есть.

Что касается темнокожих актеров в фильме, я не знаю… Британской сценаристке хочется, чтобы они были. Если бы режиссер знал, что я такой был в Чернобыле, возможно, похожий на меня персонаж и появился бы в этом сериале. Но он ведь не знал, не мог, наверное, и представить. Не нужно доходить до маразма в этих вопросах, нужно руководствоваться фактами. Других людей с темной кожей в Чернобыле я не видел. Но там столько народу было! Огромная территория, большой временной промежуток, может, они мне просто не встретились…

Чернобыль. Как все было

В 1985 году меня призвали из Череповца в армию на срочную службу, я оказался в Киеве, в понтонно-мостовом полку. 26 апреля 1986 года примерно в два часа дня нам сказали, что объявляется чрезвычайное положение. Генерал объявил приказ: враг отступает, а мы наступаем. Еще сказал, что враг использовал ядерное оружие, то есть личному составу нужно применять средства защиты. Это всё. Нас сняли с нарядов, началась подготовка техники, потом досрочный ужин. В 20.00 построение — мы отправились в путь, в Чернобыль. Мне было 19 лет.

Игорь Хиряк

Приказано молчать

Помню, как на построении перед отправкой в Чернобыль кто-то из старослужащих выкрикнул, что знает про аварию. Ротный услышал, сразу приказал молчать, сказал, могут посадить за такое, и добавил, что на советских станциях аварий быть не может, они лучшие в мире. Когда в Чернобыль приехали, там людей уже не было. Встретили только бабушку, она трехлитровую банку молока несла, предложила солдатам, а мы поинтересовались, где народ, почему город пустой. Бабуля рассказала, что на АЭС пожар, авария, всех эвакуировали. Это было 27 апреля. Потом милиционер подошел, тоже что-то рассказал про аварию. Первый день мы целиком отработали в Чернобыле, а потом еще и ночь там простояли. Под утро приехал ротный, наши машины отправили в расположение палаточного лагеря в трех километрах. В 12.00 был завтрак, и снова в Чернобыль.

Просто работа

В принципе, у нас были обычные рабочие будни: утром туда, вечером обратно в лагерь. В Чернобыле на речном вокзале мы наводили понтонную переправу. Потом понадобилось собирать переправу на обводном канале на самой АЭС. Мы также занимались обслуживанием сооружений. На час в день мост разводили и пропускали корабли, буксиры, баржи, которые стояли на рейде. Приходилось на железнодорожной станции разгружать свинец. Доставали из вагонов, грузили в самосвалы, везли на АЭС. Там тоже наши ребята были, они закладывали свинец в корзины, потом его вместо воды вертолетами сбрасывали в жерло реактора. Четвертый энергоблок находился в 1200 метрах от железнодорожной станции, оттуда его было очень хорошо видно.

Других людей с темной кожей в Чернобыле я не видел. Но там столько народу было!

Вся работа была физически тяжелой. Вот представьте: свинец на поддонах по 50—60 килограммов. Открываем вагон и смотрим: если свинец блестит — значит заграничный, упаковки по 50 килограммов, если слитки темные — значит наш, по 60 килограммов. Импортному всегда радовались, все же полегче… Еще были такие мелочи: если КамАЗ подъезжает, значит борт низкий, на уровне головы, проще закинуть, а если «Татра» — задний борт высокий… Первые часы, дни не знаешь, как этот свинец взять, а потом привыкаешь. Мы шутили, что не нужно никакого спортзала.

Игорь Хиряк

Молодые и бесстрашные

В Чернобыле сразу был развернут палаточный штаб. Съехалось много высокопоставленных офицеров, они решали, что да как, кого и куда распределить. В первый день выехали на работу в противогазах, в ОЗК (общевойсковой защитный комплект. — cherinfo), но в апреле на Украине очень тепло, а костюм резиновый, пот копится в бахилах, работать тяжело. На следующий день использовали обычную форму и респираторы. Да и не защищает ОЗК от радиации, только от пыли. Мы вообще как-то особенно защитить себя не старались. Молодые были, бесстрашные. Жарко — куртки сняли. Начальство едет — всех строят, командуют одеться, ругаются. Начальство уезжает, все опять раздеваются. Мы же не работали на крыше реактора, считали, что у нас как-то безопаснее, что ли. Бывали перебои с продуктами, тогда мы отправлялись рыбу ловить, но чтобы никто из посторонних офицеров не видел. Там река хорошая, у водозабора много рыбы было. Поймаем большую, вспорем ей живот, дозиметром измерим: если меньше окружающей среды — сразу готовить.

«Мертвяки» для техники

В роте был большой стационарный дозиметр. В первый день всем выдали дозиметры-накопители, маленькие, в форме ручки, но обычно они не работали. Наберет такой один рентген или даже половину, стрелочка останавливается и дальше не двигается. Как-то специально рукавицу принесли, она за пределами лагеря лежала. Дозиметр электрический зашкаливает, а накопитель, оставленный рядом на сутки, все равно один рентген показывает.

Мы вообще как-то особенно защитить себя не старались. Молодые были, бесстрашные.

Нормальный уровень радиации — где-то 13−14 миллирентген в час, даже один рентген намного больше. Самое большое значение, что я видел на войсковом дозиметре, — четыре рентгена. Ребята говорили, что где-то было десять. Куски бетона кое-где валялись, графита — там действительно дозиметр зашкаливало. Ну и техника накапливала большую радиацию. При выезде из зоны техника проходила дозиметрический контроль, если повышенный фон — машины поливали специальными растворами. Если и после этого не подходит под норму, автомобиль помечали краской и отгоняли в «мертвяки», специальные отстойники.

Больше всех волновались старослужащие: им же домой скоро, а тут такое. Остальные волновались меньше. Мне полтора года еще служить было. Мы ни о чем не переживали, не было таких разговоров, что кто-то куда-то не пойдет, чего-то делать не будет, потому что опасно. Героями себя даже близко не считали, просто работа такая на тот момент была, ее кому-то делать нужно было.

Игорь Хиряк

Чем пахнет радиация

У меня в какой-то момент там, в Чернобыле, на горле опухоль появилась, сантиметров на пять, был ожог гортани. Скорее всего, что-то попало, когда респиратор снимал. Над четвертым энергоблоком тогда стоял большой красный столб, это не огонь был, а пыль какая-то от бетона и песка. Температура огромная, в воздухе гарь, и эта пыль везде оседала: на деревьях, траве, дорогах… Говорят, радиация не пахнет, а я до сих пор, если встречаю запах перегретого торфа, йода, плавящегося металла, сразу о радиации вспоминаю. Нам таблетки противорадиационные давали, а еще говорили, что нужно лежать на земле. Вот я тогда и лежал полдня, потом стало получше, значит дальше можно работать. У кого-то руки опухали, раздувались сильно.

Обиды нет

Конечно, быт солдат можно было лучше организовать. Но и руководство понять можно. Это же какой масштаб огромный — катастрофа! А опыта нет. Всё продумать сложно. Поэтому винить кого-то, осуждать смысла не вижу, у меня обиды нет, всем тяжело было, и начальству тоже. Перед нами ставили задачи, и мы их выполняли. Однажды приехали к энергоблоку, а там плиты бетонные лежат, каждая два на три метра. Подъехали на КрАЗе, его платформа больше метра высотой. Плиты нужно погрузить, а крана нет. Вот обступаем плиту, поднимаем и грузим. Никто приказ не обсуждал — надо так надо, просто побольше солдат приехало. Тогда работали в 100 метрах от здания АЭС…

Я пробыл в Чернобыле два с половиной месяца, потом нас сменили, началась обычная служба. Меня перевели на легковую машину, я начал возить зампотеха полка. С ним снова приходилось ездить в Чернобыль, обычно по выходным.

Игорь Хиряк

Как обходили контроль

Бывало, ехать в полк нужно, а машины кончились, все в отстойниках. Прогоняли БАТ-М (бульдозер на артиллерийском тягаче. — cherinfo) по полю, по лесу, получалась параллельно трассе еще одна дорога. По ней пункты дозиметрического контроля и обходили. Как-то на КрАЗе едем, а на такой дороге местные застряли на легковушке. Они вернулись, чтобы машину свою забрать из какой-то деревни. У нас автомобили огромные, колеи большие, грунт песчаный, они в колею и провалились. Мы машину им достали, они ее завели и дальше поехали. «Жигули"-"пятерка» — неубиваемая техника. Вообще, местные через месяц возвращаться стали, их эвакуируют, а они обратно бегут, дом ведь остался, хозяйство.

Водка в зоне катастрофы

Мне рассказали, что в сериале солдатам ящики с водкой привозят. Вот это полная чушь! В Чернобыле пьяных я видел всего пару раз, и то это были «партизаны» (так солдаты-срочники называли гражданских, которые работали на ликвидации. — cherinfo). Однажды я ехал на ЗИЛе за водой по набережной Чернобыля, на повороте попался КамАЗ. Водитель был пьян, зацепил нас и выдрал из борта доски. Он на ногах еле держался, сказал, что со станции возит отходы и ему положено так. Еще был случай, когда наш повар, он из сельской местности, обменял крупу на самогонку и напился. За такие проступки наказывали: заставляли ямы копать вместо просмотра телевизора по выходным. Политика была такая — если солдат ничем не занят, ему приходят дурные мысли.

Радиационная собака

В нашем расположении жила собака, большая, черная, типа водолаза. Она все время с нами была, даже на работу на мост бегала, она же не понимает, что радиация кругом. У нее шерсть выпала на спине, а она все равно жизни радовалась… Помоешь ее, продезинфицируешь, дозиметром померяешь… Никто собаку не гнал, она в палатке с нами спала. Мы уехали, другие на наше место пришли, собака с ними жила. Я узнал потом, что через год после окончания моей службы собака умерла, ее за лагерем похоронили. Чернобыль — это трагедия. Но жизнь в лагере трагичной не была: шутки, анекдоты, как обычно.

Игорь Хиряк

Про льготы

У меня есть статус ликвидатора чернобыльской аварии. Есть льготы по транспортному налогу, возврат какой-то с квартплаты. Жилья как чернобылец я не получил. У нас двухкомнатная квартира, в которой живут трое, с очереди сняли. Мне 52 года, и я два года на пенсии как чернобылец. Пенсия обычная, чуть больше 19 тысяч рублей. Работать все равно продолжаю, нужно же семью содержать, у меня сын и жена.

Про сериал «Чернобыль»

Вчера посмотрел первую серию. Режиссер подошел к фильму очень серьезно. Атмосфера передана точно, фильм создает впечатление реальности, во всяком случае мне так показалось. Есть и перегибы какие-то, но это же игровой фильм, не документалистика. Сериал обязательно до конца досмотрю, когда время появится. Создатели фильма всем нам хорошо напомнили, что была такая катастрофа, и это уже результат.

После Чернобыля

С некоторыми из сослуживцев поддерживаем связи, с кем-то нет. Двоих друзей, они тоже вологодские и в Чернобыле были, уже не стало. Многие после Чернобыля начинали пить: здоровье подорвано, настроение плохое. Я до армии занимался спортом: коньками, баскетболом, на лыжах, кросс бегал… И после армии старался. Если ничем не заниматься, то и здоровья не будет.

Игорь Хиряк

Каково в Череповце быть темнокожим

Отец у меня украинец, я тоже, родился в Харьковской области. Когда родители расстались, мы с мамой уехали в Череповец, она из Вологодской области. Тогда мне было 10 лет. Темная кожа у меня в деда, он в Белозерском районе священником служил. Есть брат, но не родной, мы с ним похожи как две капли воды, но он блондин. Очень жалею, что раньше у бабушки и дедушки не спрашивал про свою родословную. В школе все как-то проще было. Теперь по-другому. Иду по Череповцу, вдруг подходят и говорят: «Убирайся к себе домой!». Всю жизнь на заводе отработал. Куда я должен убраться, если я здесь живу?


Светлана Марущенко