Профессия дальнобойщика в последние месяцы приобрела в России статус едва ли не социально значимой. На стороне «простых водил», на всю страну заявивших об ущемлении их прав новой системой сборов «Платон», выступают и многие череповчане. Однако «Платон» — лишь небольшая часть интереснейшей жизни дальнобойщиков, наполненной приятными и не очень встречами, впечатлениями от новых стран и городов. О больших автомобилях, русских дорогах и профессиональной взаимовыручке cherinfo.ru рассказал опытный водитель грузовика Анатолий Котов.

— Анатолий, почему именно на эту профессию пал ваш выбор?

— Нравится мне эта работа, ее романтика… Ездишь по стране, смотришь, как люди живут. Я был в Новосибирске, Казахстане, Белоруссии, Мурманске, Никеле. Последний находится недалеко от норвежской границы. Эта работа — как наркотик. В предыдущей фирме работал, так там зимой мало ездили. И вот сидишь на месте, никуда не ездишь и начинаешь тосковать. А несмотря на погоду хочется куда-нибудь ехать… Я бы в Европу съездил, на Дальний Восток. Не был там еще.

— Сколько лет вы работаете дальнобойщиком?

— Семь лет. Начинал еще в Архангельской области, откуда я родом. В Череповце женился и осел. Мой отец отсюда родом, так что это мой второй дом, можно сказать. Тут хорошо работать: съездил на несколько дней куда-нибудь и домой. Раньше меня по два-три месяца дома не было. В Череповце живу уже четыре года.

— Работаете постоянно на одном автомобиле?

— Теперь да. На «Вольво» накатал триста тысяч километров за три года. До этого работал подменным водителем, ездил на разных машинах, пока их водители в отпусках были. В Архангельской области работал дальнобойщиком и на самосвале. Машина у меня очень комфортабельная. Ездил я и на других, попробовал всю российскую технику. Считаю, что «Вольво» — лучшая машина. И другие дальнобойщики говорят, что лучше еще ничего не придумали. Она крепкая, некапризная. Единственный минус — очень много электроники в ней. Наша соль, реагенты, которыми зимой обрабатывают дороги, съедают все контакты иногда. Но «Вольво» в этом плане еще не такая капризная, как другие иностранные автомобили.

— Что возите?

— Возим все. И продукты даже, но не портящиеся. Бензовоз или что-то подобное я не водил, хотя у нас в автопарке у всех водителей есть удостоверения, по которым можно перевозить опасные грузы. Мы прошли соответствующее обучение.

— Случались серьезные поломки в дороге?

— Сверхъестественного ничего не было, чтобы долго стоять на дороге. Однажды пробило сушитель воздуха. Это патрон с гранулами внутри, через который проходит воздух для нагнетания пневматической системы. Через 20 минут я уже поехал дальше — быстро заменил. Нам механики выдают запасные фильтры топливные, сушители, так что у меня все с собой.

— Вы досконально знаете устройство автомобиля и можете устранить любую поломку?

— Тут такая система, что в некоторых ее деталях можно разобраться только с компьютером. Основные системы мы делаем сами, а слишком сложные чинят специалисты. Я перед водительской карьерой работал автослесарем, чинил как раз грузовики, правда, русские. Но этот опыт мне очень помогает. МАЗы, кстати, неплохие автомобили. Но тоже любят внимание, за ними нужно чаще смотреть. Научились бы в России делать автомобили нормально, как шведские, было бы вообще хорошо.

— Перед выездом осматриваете автомобиль?

— Проверяю уровень охлаждающей жидкости, тормозной жидкости для сцепления, уровень масла. Конечно, уровень масла покажет и компьютер, но визуальная проверка, как мне кажется, эффективней — не привык русский человек доверять компьютеру. Я полностью обхожу машину, смотрю на колеса, на исправность механизмов. Бывает, что во время таких осмотров обнаруживаются поломки.

— Один в рейсы ходите или с напарником?

— В рейсы езжу один, без напарника. Даже и мысли нет, чтобы вдвоем кататься. Первое время было немного скучно, а потом привык. Да и рация помогает. Особенно если где-нибудь пробки, аварии, стоим, не едем, так по рации разговариваем. Говорим обо всем. Конечно, и о политике.

— Как находите собеседников?

— Те, кто рядом, принимают сигнал, слышат, и обсуждения бывают очень жаркими. Порой догонишь машину, она идет с хорошей скоростью, обгонять ни к чему. По рации спросишь, куда идет. Если в тот же город или по пути, договариваемся идти вместе — так веселее. Едем каждый в своей машине, общаемся, потом на стоянке оценим друг друга визуально, познакомимся, чаю попьем, телефонами обменяемся. Так завязываются дружеские отношения.

— У вас есть распорядок дня, который отмечается на тахографе?

— В машине есть специальный чип, так что сегодня, к примеру, двигаться я смогу только в 12.30. До этого я могу завести машину, но лучше не ехать, чтобы время по тахографу не тратить. В Европе это целая наука, причем она хорошо развита. Но у них есть где соблюдать режим, много мест, чтобы остановиться. А у нас с этим большие проблемы, порой приходится останавливаться просто на обочине, чтобы отдохнуть. В Казахстан я именно так ездил. В Европе за нарушение трудового режима могут назначить штраф до тысячи евро. Но там и стоянок очень много. А у нас страна огромная, а стоянки порой не найдешь.

— Сколько часов можно вести фуру без перерыва?

— Девять часов, а если погрузочно-разгрузочные работы и немного вождения, то до 15 часов можно. Потом обязательно сон — встаешь и 11 часов никуда не двигаешься. Для такого отдыха полностью оборудована кабина: есть кровать, холодильник для продуктов с морозильной камерой, ящики для вещей, плитка газовая, телевизор маленький. Во время стоянки я включаю стояночный отопитель, чтобы бензин не тратить.

— У дальнобойщиков есть профессиональные болезни? Не болит спина?

— Да, есть такое. Долго сидишь в дороге, а если еще и машина жесткая — то растрясет. Так что спина болит, бывает. Поэтому на стоянке выхожу после долгой езды, делаю гимнастику, чтобы размяться. Да и дома стараюсь больше пешком ходить, а не на машине ездить. И хотя жена ворчит порой на меня из-за этого, но физические нагрузки необходимы. Даже на разгрузке или погрузке помогаю иногда, чтобы не сидеть в кабине, а шевелиться.

— Слышал, что у дальнобойщиков много суеверий…

— Я всегда говорю жене не просить меня не ездить в рейс. Если она это скажет, у меня будет «веселый» рейс с поломкой, или гаишники будут «надоедать» по дороге. Другие дальнобойщики — кто крестится перед рейсом, кто молится. В России без веры никак.

— Другие проблемы есть, кроме отсутствия стоянок?

— Есть у нас города, где процветает бандитизм. Это Урал, Магнитогорск, Челябинск, а также немного и в Мурманской области. И водителей из кабин порой выкидывают и разбивают на ходу что-нибудь, чтобы ты остановился. И если не заплатил им «дань», то проехать по городу не сможешь — будут вредить всем, чем угодно. Мне пока что удавалось избежать конфликтов. Это их города, их правила, зачем я буду рисковать? Лучше уж заплатить 500 рублей и жить спокойно. Конечно, там есть разные организации, иные просят слишком много. Поэтому можно обратиться в фирму сопровождения (есть такие в Челябинске и Магнитогорске), вызываешь их, и они возят тебя по городу. Перед фурой на машине едут, выводят на погрузку, на разгрузку, из города… И никто тебя не тронет.

— А как же полиция?

— Полиция в таких случаях разводит руками. Дескать, как их поймаешь, если они убегают.

— Не могу не спросить про «Платон». Как относитесь к нововведению?

— Считаю, что «Платон» — это абсолютно ненормально. Если бы эти деньги реально шли на благоустройство, строительство дорог, тогда бы еще, наверное, ничего, но я думаю, что на ремонт дорог копейки будут оставаться. Кроме того, это приведет к подорожанию продуктов. Москва, может быть, этого и не почувствует, а все за ее пределами почувствуют точно. Все просто: «Платон» делает дороже перевозки, перевозчики добавляют к стоимости фрахта, а стоимость перевозок прямо влияет на конечную цену товара. Как с этим бороться — непонятно. ОМОН, ГИБДД останавливают фуры перед Москвой, заставляют писать отказы от участия в митингах. Только тогда отпускают. А если откажешься писать, ставят на стоянку, забирают документы, и никуда ты не уедешь.

— Как семья относится к вашей профессии?

— Жена ворчит — дома подолгу не бываю. Но в наше время приходится выбирать — либо муж дома и без денег, либо в рейсе, но можно что-то себе позволить. Зарплата приличная у меня, хотя, конечно, всегда хочется больше. Но самое главное, чтобы было где жить, чем питаться, на чем ездить.

— О выборе профессии не жалеете?

— Не жалею нисколько. Даже мысли не возникает сменить работу. Хотя жена нет-нет да и намекнет, что со временем можно было бы сменить профессию, но я считаю, что пока рано.

— Какими качествами должен обладать дальнобойщик?

— Должен быть спокойным, поскольку нервы в нашей работе сильно вредят. Внимательным и хладнокровным, чтобы быстро соображать в нестандартных ситуациях. Бывает, что и машины навстречу вылетают, а тут нужно меньше чем за секунду решить, что делать. И машина дорогая, и груз бывает дорогой, и самому жить охота.

— Как предпочитаете отдыхать?

— Отдыхать люблю на природе, езжу к родителям в поселок под Северодвинском или к тестю за 300 километров в глухую деревушку. Там тишина, спокойствие, людей мало. С удочкой по речке, по озеру. За границу ехать отдыхать не тянет. Съездить хочу туда, но по работе скорее.

— Как вы в целом оцениваете уровень своего водительского мастерства?

— Профессионалом я себя не считаю, поскольку многие водят намного лучше, чем я, мне до них еще далеко. Мой отец работал на погрузчике на лесозаготовках, и к технике нас с братом тянуло с детства. Я потом попробовал на автомобиле — понравилось. Теперь из машины меня не выдернешь. Тесть мой тоже дальнобойщик. Он становится единым целым с машиной во время работы. Я тоже хочу такого добиться. Верю, что у каждой машины есть душа. Сядешь на одну — и все хорошо, а другая постоянно будет под тобой ломаться. Все зависит от того, как машина примет тебя. Эта меня приняла, ездим пока без проблем. А я принял ее.


Семен Мануйлов