Безусловно раскаялись: 80 узников острова Огненный получили право на досрочное освобождение
На 1 января 2017 года 80 пожизненно осужденных, находящихся в тюрьме на острове Огненный в Белозерском районе, получили право на условно-досрочное освобождение.
Все эти люди (а это почти половина колонии, где содержится около 170 человек) отсидели более 25 лет, по истечении которых и возникает право на УДО. Журналист cherinfo.ru побывал на «белозерском пятаке» и поговорил с осужденными и надзирателями о перспективах возможного освобождения самых опасных преступников России.
Монастырь-тюрьма
В 2017 году исполнится 500 лет с того момента, как на Огненном построили монастырь, в здании которого и располагается одна из семи российских колоний для пожизненно осужденных.
В небольшой комплекс, окруженный озером, ведет деревянный мост. На входе в ИК-5 у нас изымают телефоны (хотя связи здесь и так нет во всей округе), флешки и листок с картой местности. Заключенных сюда свозят со всей России, и многие плохо понимают даже то, где находятся географически. Местные жители тоже считают «пятак» глушью, хотя от Белозерска до него всего 45 километров.
«Что они сделали? Да все примерно одно и то же, — заместитель начальника исправительной колонии № 5 Игорь Дашковский открывает электронным ключом одну за другой двери и решетки, ведущие в четвертый блок. — В основном это 105-я и 102-я статьи по советскому кодексу (убийство. — cherinfo), преступления в отношении несовершеннолетних, сотрудников правоохранительных органов. Все здесь управляемые. Они все хотят жить, хотят к себе внимания и чтобы о них не забывали».
Основное отличие ИК-5 от обычной «зоны» в том, что заключенные здесь сидят не в бараках, а помещены в камеры — в основном по три-четыре человека. На дверях камер висят небольшие «визитки» с именем осужденного и кратким описанием его деяний. Читаем некоторые: «Умышленное убийство девяти человек, у двоих вырезал внутренние органы и употребил их в пищу», «Убил троих несовершеннолетних девушек», «Находясь на лечении от алкоголизма, совершил умышленное убийство водителя с целью завладения автомобилем, совершил ДТП».
Условия жизни, по словам самих заключенных, здесь вполне сносные: трехразовое питание с кашей по утрам, курицей или мясом на обед. Во многих камерах поставлены стеклопакеты и дополнительные радиаторы. В туалетах — датчики включения света. Обещают провести горячую воду.
Они все хотят жить, хотят к себе внимания и чтобы о них не забывали
Заключенные могут работать: 52 человека трудоустроены на небольшое швейное производство. Недавно они закончили крупный заказ на пошив 2500 костюмов для инкассаторов. Также узники шьют банные шапочки, строительные робы, пилотки советского образца для патриотических праздников и так далее.
В кабинете воспитательной работы читаем список журналов, которые за свои деньги (наличные здесь запрещены, учет средств на лицевых счетах осужденных ведет бухгалтерия ИК-5) могут выписать узники. Среди заказов — «Бюллетень Верховного суда», Men’s Health, National Geographic, «Плавание», «За рулем» и Esquire.
«Страна другая, люди те же»
48-летний чеченец Зайнди Джабаев просит называть его просто Арслан. За решеткой он с февраля 1993 года, а на Огненном — почти с самого основания ИК-5 в 1994 году, когда смертную казнь заменили на пожизненное заключение. «25 лет там и почти 25 лет тут». В Вологде Арслан, напившись, убил свою любовницу и ее восьмилетнего сына. Ребенка — потому что мальчик мог его сдать.
«Конечно, раскаиваюсь, но вернуть уже ничего нельзя, — говорит Арслан. — Если бы… Я бы не сказал, что рад, что смертную казнь заменили на пожизненное. Давно бы все прошло. Быструю смерть заменили на медленную. Что хорошего? Ни один человек отсюда еще не вышел. Со мной сидит человек уже 25 лет, писал на УДО, но суд не хочет брать на себя ответственность такую. Я бы вышел только ради того, чтобы посетить могилу родителей, ну и чтобы моя могила была на родине».
По словам заключенного, все его занятия в эти годы — просмотр телевизора, прогулки да беседы с сокамерниками.
«Мы смотрим телевизор. Поняли, что основные проблемы сейчас — это Сирия, Донбасс и Трамп, а в России проблем уже нет, — с оглядкой на конвойного быстро улыбается заключенный. — Страна другая стала, а люди те же, только деньги у них появились. Все хотят, ничего не делая, что-то урвать. А вообще, мы смотрим телевизор и не знаем, как вы там живете. Мы здесь за ЖКХ не платим, но в магазине что-то покупаем, и то в месяц 7800 выходит. А вы там как — с коммуналкой и кредитами?»
«Надежды у нас нет»
47-летний Геннадий Иляхин в 1989 году совершил дерзкий побег из СИЗО Горноалтайска, где он сидел в ожидании этапа после приговора за угон машины. Дали семь лет. 19-летнего парня подговорили бежать взрослые сокамерники. Злоумышленники напали на охрану, завладели оружием. Ранили четверых милиционеров. Три дня подельники скрывались в лесах. После задержания организатор побега повесился, еще один участник получил 15 лет тюрьмы, а Геннадий — расстрел. Позднее наказание заменили на ПЛС, то есть пожизненное лишение свободы.
«Жестоковатое наказание», — резюмирует мужчина после 27 лет в тюрьме. В пример он приводит заключенных отряда хозобслуги (в ИК-5 на различных мелких работах заняты «срочники», то есть осужденные с конечными сроками), некоторые из которых за убийства получили по 15—20 лет.
Сотрудники УФСИН подтверждают, что часть контингента «пятака» по современным законам никогда не получили бы ПЛС, как это случилось во времена уголовного права СССР.
В прошлом году осужденный Иляхин написал в суд прошение об УДО. Белозерский районный суд отказал.
«У меня на свободе есть и жилье, и родственники, и знакомые, я бы работать пошел и пожил бы где-нибудь у монастыря, — представляет заключенный. — Я стал верующим. Жизни я не видел, а теперь и не хочу. Я просил в суде адреса милиционеров пострадавших, хотел извиниться, но мне не дали. Много воды утекло. Здесь много свободного времени, все время свободное, и тысячи раз все перебираешь и осознаешь. Надежды у нас нет. Мы вот смотрим телевизор, Путин нам нравится, лучше его у нас нет. Но Путин сказал, что пока он у руля, ни один насильник или убийца не будет помилован, а Путин что говорит, то и делает. Он не обманет. Так что никто из нас не выйдет».
Гуманность к убийцам
На уровне федерации отношение к «пыжам» (так на тюремном жаргоне зовут осужденных на пожизненный срок) меняется в сторону гуманизации. До сих пор право на первое длительное свидание возникало у них только после десяти лет отсидки. Спустя этот срок заключенные могли три дня провести с родными в специально отведенном помещении для длительных свиданий. Фактически это небольшая квартира на территории колонии со всем необходимым для обычной жизни.
В ноябре Конституционный суд, проверив правила содержания ПЛС на соответствие Европейской конвенции о защите прав человека, пришел к выводу, что длительные свидания должны разрешаться раз в год с первого года заключения. На «пятаке» постоянно идут ремонты и другие работы по улучшению условий для спецконтингента.
Местному медпункту позавидует любой сельский ФАП: оборудован кабинет стоматолога, перевязочная, изолятор для больных, которым требуется покой. Единственное отличие от обычной лечебницы — пациента и медика разделяет решетка.
91,45 рубля стоит день питания заключенного ИК-5 139,5 рубля стоит день питания заключенного ИК-5, которому положена диета
«Делаем уколы, даем таблетки, а если что-то серьезное, то отправляем в Вологду на лечение, — объясняет медик Вера Афоничева. — Раз в квартал на неделю из шекснинской колонии приезжает стоматолог. Я здесь каждый день, а если нужно, то прихожу и ночью, я живу в соседней деревне. Но это редко бывает, в основном заключенные жалуются на гипертонические болезни и остеохондроз — он от сидячего образа жизни у них развивается».
Умирают осужденные редко и в основном от сердечных болезней. Самому старому заключенному 81 год.
Бюрократические в обычной жизни процедуры здесь упрощены донельзя. Для оформления пенсии приезжают сотрудники ПФР, для регистрации брака с «вольными» женщинами (бывает и такое) приезжают сотрудники ЗАГСа.
Недавно для обмена опытом на «пятак» прибыла делегация немцев. Начальник одной из немецких тюрем заявил, что таких «санаторных» условий для осужденных нет даже в Германии.
Но не дискредитируется ли сама идея наказания по мере все большего приближения «зон» к европейским идеалам гуманизма? Ответ на этот вопрос — в возможности выйти пожизненно осужденным по УДО.
Условно пожизненно
В 2016 году в Белозерский районный суд обратились 19 пожизненно осужденных, просивших об условно-досрочном освобождении. По десяти ходатайствам вынесен отказ, шесть находятся в производстве, остальные возвращены в связи с юридическими ошибками.
«Первым подавал такое ходатайство один из наших заключенных два года назад, — вспоминает начальник ИК-5 Владимир Горелов. — Повторно просить об УДО можно через три года, то есть он через год сможет подать ходатайство снова. А дальше при отказе уже можно обращаться в Европейский суд по правам человека с вопросом о том, почему право на УДО есть, но оно не реализуется. Но вопрос не только в этом. Около полугода назад ко мне обратилась женщина — потерпевшая по уголовному делу. Просила оградить ее от одного из заключенных, который без конца писал ей письма, в которых извинялся, говорил, что раскаялся. По закону ведь для решения вопроса об УДО суд должен учесть мнение потерпевшей стороны. 24 года этот человек просидел у нас на полном гособеспечении и считает, что искупил вину. А что считает мать, малолетнего сына которой он изнасиловал и убил 24 года назад? И готово ли общество к тому, что такие люди выйдут на свободу?»
24 года этот человек просидел у нас на полном гособеспечении и считает, что искупил вину. А что считает мать, малолетнего сына которой он изнасиловал и убил 24 года назад?
Штатный психолог «пятака» Сергей Семёнов подтверждает, что от его подопечных на воле вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего:
«Опыта нормальной жизни у большинства из них нет».
Сергей периодически собирает заключенных-сокамерников в специальной зарешеченной комнате, где стоят удобные стулья и в целом более комфортная по сравнению с общей атмосфера. Здесь можно рисовать на песке, лепить из пластилина.
На вопрос, к чему он готовит узников, психолог отвечает прямо:
«Сам себе постоянно задаю этот вопрос, потому что готовить ПЛС не к чему. Тупиковая ситуация. Пытаюсь сделать так, чтобы они хотя бы в пределах тюрьмы жили нормально. Работаем над осознанием вины и мотивов. Они каются».
Тем не менее, для заключенных, отсидевших 25 и более лет, Сергей Семёнов недавно начал тренинг из 17 занятий по социальной адаптации. «А вдруг их все-таки выпустят? Они сами должны быть готовы», — размышляет психолог.
Андрей Ненастьев
