Музыкант Алексей Поддубный (Джанго): «Стихи Башлачёва ошеломляют и вдохновляют»

Участник фестиваля «Время колокольчиков» (12+) Алексей Поддубный в Череповце исполнит свои хиты (начиная с «Холодной весны» из фильма «Бой с тенью»), написанные в странствиях, под аккомпанемент музыкантов из Донбасса. В интервью cherinfo Алексей Поддубный рассказал, что считает Александра Башлачёва, памяти которого посвящен фестиваль, своим маяком в поэзии и надеется «хорошенечко прокачать» его земляков.

Драйв и лирика

— В Череповце вам предстоит выступать на большой сцене. Какие концерты вам ближе — камерные или стадионные?

— Все равно. Выступаем на большой сцене или камерно, исходя из реальности. Иногда даже квартирники играем, на которых 50—60 слушателей. Это интересно — общаешься с людьми, рассказываешь что-то. На больших концертах спонтанности меньше, зато энергии больше. На таких выступлениях нужен хороший драйв, чтобы прокачать публику хорошенечко. Но и лирический посыл в большом зале тоже звучит очень здорово. Считаю, что нужно совмещать драйв и лиризм. И у нас это получается. Иногда.

— Какую программу исполните в Череповце?

— Исполним известные песни, драйвовые обязательно споем. Исполним недавно написанную песню, которая пока не имеет названия. Думаю, исполним песню «Мы не уйдем», которая написана на Донбассе о донбасских людях. Думаю, будет хорошо.

— Знакомы ли вы с творчеством Александра Башлачёва?

— Конечно, у меня есть книги с его стихами, текстами песен. Считаю, что Башлачёв прежде всего — поэт. Его песенное творчество имеет много общего с мелодекламацией, о которой говорил Высоцкий. Что сказать о стихах Башлачёва? Они волшебные и очень русские. Там такой прекрасный русский язык, он ошеломляет, вдохновляет, впечатляет и заставляет переживать. Он для меня — один из маяков в поэзии.

Донбасский состав

— Расскажите о сегодняшнем составе вашей группы. Как вы встретились с музыкантами?

— Первоначально моя группа состояла из музыкантов Киева, поскольку я сам родом оттуда. Замечательные ребята, хорошие музыканты, со всеми я сохранил теплые отношения, хотя общаемся мы редко. В 2015 году я поехал в Луганск, чтобы выступить перед жителями на 23 февраля и взглянуть своими глазами на то, что там происходит. После этого я стал ездить на Донбасс часто. Ездил один, ребят из Киева тащить туда не решился, потому что у них могли быть серьезные неприятности. После энного выступления мне пришла мысль собрать группу на месте, тем более что я уже знал некоторых музыкантов из Донецка. Поначалу идея казалось сумасшедшей и трудноисполнимой, но нашлась группа единомышленников. Она носила (и носит) название «Фаза», в нее входят гитарист Игорь Лазарев, басист Олег Тищенко и ударник Михаил Процай. Совсем недавно к нам присоединился московский аккордеонист Алексей Скипин.

— Что для вас значат концерты на Донбассе? Какие зрители на них приходят?

— Я побывал там 15 или больше раз, и каждая такая поездка состоит из трех-четырех концертов. Выступаем не только в Донецке и Луганске. Ездили на передовую, в траншеи и блиндажи, выступали в расположении легендарного Моторолы за полгода до его гибели. Что значат для меня эти поездки? Это мой гражданский долг. Честно говоря, мне было бы неловко перед самим собой, если бы я туда не поехал. Как живет Донбасс? Канонада гремит и сейчас, но реже, чем раньше. В городах идет нормальная жизнь: ремонтируют дороги, работают коммунальные службы, донецкий музыкально-драматический театр выдает премьеры и собирает полные залы. Люди живут в надежде на то, что осуществится то, за что они боролись и борются. Судя по настроениям, с Украиной в ее нынешнем виде их ничего не связывает.

«В одной нашей песне звучит поршень от медицинского шприца»

— Вы используете в своем творчестве фольклор разных народов. Когда и с чего началась ваша любовь к народной музыке?

— Не могу сказать, что специально использую народные мотивы. Очевидно, они впитались из прослушанной музыки. Скажем, испанские отзвуки появились от моей любви к фламенко и вообще к гитаре. И эта любовь тянется с далекой юности. Я с детства очень много слушал музыки, причем самой разнообразной — от классики до джаза и «Пинк Флойда». На мою музыку многое влияет. Сейчас играем с донецкими ребятами, и у нас стало больше рока. Наверное, наиболее сильно народные мотивы читаются в моей песне «Лето на 17-й аллее». Она записывалась в Македонии вместе с цыганскими музыкантами из Сербии, с оркестром Бобана Марковича, знаменитейшего человека в тех краях.

— Какой самый экзотический инструмент, на котором вы играли или использовали в записи?

— Сам играл на духовом камертоне, который предназначен для настройки инструментов, а не для игры. По звуку напоминает губную гармошку. Духовой камертон можно услышать в песне «Венгерка». В той же «Венгерке» и других песнях присутствует бас-кларнет. У него очень низкое и несколько угрожающее звучание, которое напоминало мне советские мультики про злых змей — «Рики-Тики-Тави», например. Но все же самым экзотичным назову инструмент, придуманный киевским перкуссионистом Андреем Морозом. Из чего он только не извлекал звуки: водопроводные трубы крутил над головой, превращал в тамбурины пружины из матраца. В моей песне «Папаган» можно услышать характерный звук «чпок», который производился медицинским шприцем, из которого доставали поршень.

— Вы принимали участие в англоязычный проектах, выступали на знаменитом фестивале Live 8. По вашему мнению, что нужно нашему артисту, чтобы завоевать популярность у западного слушателя?

— Без понятия, если честно. Наверное, необходимо быть интегрированным в западное общество, в их культурную парадигму. Любить то, что они любят. Желать того, чего они желают. Или есть другой путь: играть то, что не играет никто. Как Алексей Архиповский, который с настоящей русской душой играет на балалайке и собирает полные залы по всему миру. Вообще, это тонкая тема, ее можно долго развивать. Это вопрос не только музыкального стиля, но и какой-то душевной наполненности. Которая, как мне представляется, разная — у нашего человека и западного. Я сам, когда был моложе, честно и от души писал англоязычную музыку, но из этого ничего не вышло. И, слава богу, лет в 29 я переключился на сочинение русских песен. И результат вы сейчас слышите.

— Вы молодой отец. Как полагаете, могли бы писать песни для детей? В нашей музыке с этим большие проблемы.

— Это очень сложный жанр, потому и проблемы. Столько всего прекрасного написано Шаинским и другими замечательными авторами… Дай бог, чтобы наши дети смогли услышать это, а не новоделы, которые почему-то звучат как под копирку. Как будто слушаешь вариацию на тему из американских мультиков. Нам нужно что-то свое, что присуще нашей культуре. Смог бы я написать детскую песню? Когда-нибудь напишу. Я еще до того, как стать отцом, хотел написать колыбельную, но откладывал. Думаю, что поработаю над этим, когда буду готовить песни для нового альбома.

«Настоящая Россия — это север»

— Случалось ли вам раньше бывать в Вологодской области или на Русском Севере? Близок ли вам наш край? Планируете совместить приезд в Череповец с какими-то экскурсиями по близлежащим храмам?

— Мы приезжаем всего на один день, и если будет время, обязательно съездим. В Вологде я бывал, мы выступали там еще с нашей киевской группой. На севере тоже бывал. Например, в Салехарде, Тюмени и других городах. Я всю жизнь прожил в Киеве, последние четыре года живу в Москве. Здесь климат похолоднее и пожестче, но я привык, и мне нравится. Северные люди по характеру отличаются от южных. Северяне обстоятельные и надежные, что ли. Если говорить о русском характере, то это северный характер. Вообще, настоящая Россия — это север: с морозами, баней, шапками, хрустом снега под ногами…

— Для вас творчество — явление ежедневное, как пища, или ждете озарений?

— И то, и другое. Зачастую занимаюсь этим, потому что должен. Но иногда приходят озарения. Причем, как раз в процессе той работы, которую должен делать. Это взаимосвязанные вещи, нельзя сказать, какая из них первична.

Олег Комаров