Учитель года Кирилл Кузнецов: «В наших школах иностранный — мертвый язык»

Кирилл Кузнецов, преподаватель английского языка Женской гуманитарной гимназии, признан лучшим учителем 2018 года в Череповце. Как сделать уроки интересными, всегда ли нужна помощь репетиторов и в чем плюсы ЕГЭ, — об этом Кирилл Кузнецов рассказал cherinfo.

— Кирилл Вячеславович, расскажите о своем подходе к обучению. Как сделать так, чтобы дети с удовольствием ходили на уроки?

— Оценки не должны быть главным мотиватором. Ребенку должно быть интересно, поэтому нужны нестандартные уроки. Я стараюсь уходить от классический схемы, никогда не начинаю урок вопросом «кто сегодня дежурный?». Раньше урок английского начинался с отчета дежурного, который докладывал о погоде, расписании, домашнем задании. В этом отчете есть смысл — это разминка, чтобы язык привык говорить на английском. Но говорит только один человек. С начальной школой я начинаю урок с вопроса how are you? И дети отвечают по очереди. В начальных классах мы играем, песни поем… И я вместе с ними. Им это в кассу, им интересно. Всё делаем вместе: если нужно танцевать — я могу и это.

— Но в старшей школе какие-то рамки приходится соблюдать?

— Соблюдаю этапы урока. Конечно, есть уроки, на которых мы тренируем грамматику, упражнения делаем, контрольные пишем. От этого не уйти. Но в начале урока я тоже даю ученикам две-три минуты, чтобы в парах обсудили что угодно. Они обсуждают хобби, книги, и в любом случае мы выходим на тему урока. В старшей школе у нас сейчас тема «Искусство». Нужно описать картину, есть определенная лексика. Самый простой вариант урока — рассказать, что на картине. Но я принес четыре картины и сказал, что у меня есть мама, папа, сестра и кот, и я хочу каждому сделать подарок. Задача — помочь мне выбрать. Дал ученицам информацию: папа на пенсии, мама любит цветы, сестра — журналист в Питере. Назвал возраст. И девочки, описывая картины, говорили, почему ту или иную нужно подарить определенному члену семьи. Ясно, что я эти картины не собираюсь никому дарить. Но когда включаешься в деятельность, принимаешь правила игры и начинаешь играть, то все получается.

— Неужели все уроки получаются интересными?

— Конечно, нет. Бывает, что урок не идет. Причины разные: не рассчитал время, дети что-то не подготовили, или вообще внешний фактор — например, физкультура перед этим была. Качественная подготовка к урокам требует времени. Но иногда приходится готовиться чуть ли не на коленке: нагрузка большая, у меня 32 часа, хотя сейчас это уже стандартный вариант, меньше практически нет ни у кого из педагогов. Не нужно забывать, что еще есть тетради, которые нужно проверять. У нас-то ладно, а вот русский язык, литература! Сдадут литератору три класса тетради, а это сто сочинений! Вот и мучаются филологи!

Качественная подготовка к урокам требует времени. Но иногда приходится готовиться чуть ли не на коленке.

— Вы сказали, что оценки не должны быть главным мотиватором в школе. А вообще оценки нужны?

— Я не люблю пятибалльную систему. Мне кажется, учителя сами часто не до конца понимают, почему они ставят ту или иную оценку. Я не говорю про задания, где есть четкие критерии: определенное количество ошибок — оценка. Но как оценить, допустим, сочинение — выражение мнения? Как можно оценить мнение на два, три или на пять баллов? Мне не хватает четкости критериев. Но я в целом против любой системы оценивания. Вот в первом классе нет оценок — и хорошо. Если бы можно было не оценивать, не ставить цифры — я был бы счастлив. Ошибочно мнение, что без оценок дети делать ничего не будут. Я так не считаю. Какая-то система оценивания должна быть, но пусть это будет в формате зачетов: чтобы было меньше оценок, не каждый день.

— Как вы считаете, второй иностранный с пятого класса во всех школах страны — оправданное нововведение или лишняя нагрузка на детей?

— Введение второго языка не оправдано. Я против второго иностранного не потому, что дети не в состоянии освоить его из-за общей нагрузки. Нужно делать что-то в целом с изучением языков. Летом я работаю в языковом лагере «Искра». В этом году занимался там подбором иностранцев. Приезжали из Китая, Индии, Алжира, то есть не носители английского языка. Но они хорошо говорили по-английски! Пусть со своим акцентом, но они знают массу слов, гораздо больше, чем знают выпускники наших вузов. В мире есть мнение, что русские к языкам не способны. Я думаю, что это не так. Проблема в том, что мы иностранный язык изучаем как латынь — как мертвый язык. Дети переводят тексты, делают упражнения и не могут применить язык нигде. Сейчас, конечно, проще, можно куда-то съездить, но ведь не все ездят за границу. Поэтому не нужен второй язык — дети будут долбить еще один мертвый язык. Первый бы выучить и научиться применять в жизни.

— Иностранный язык станет обязательным для сдачи ЕГЭ в 2022 году. Это улучшит положение?

— Наверное, это как-то решит проблему: дети будут понимать, что им надо учить иностранный, чтобы сдать ЕГЭ. Но ведь это опять внешняя мотивация: если не сдашь, не получишь аттестат. А где внутренняя мотивация? Скажу политические вещи: нужно сделать богатой страну, чтобы у людей была возможность куда-то съездить. В целом я за ЕГЭ, правда, сам я его ни разу не сдавал. Самое важное, что появилась возможность подать документы в разные вузы. У выпускников теперь больше свободы, но есть и ограничение — стремительно сокращающееся количество бюджетных мест. Возникает ощущение, что высшее образование у нас уже платное.

— Многие родители уже в начальной школе водят детей к репетиторам по языку. Почему так происходит, сейчас слишком сложная программа?

— Мне кажется, родители боятся, что в какой-то момент не смогут помочь ребенку, так как уровень английского языка в России слабый у многих. Математика, физика, химия… Каким бы сложным ни был предмет, он по крайней мере преподается по-русски. Всегда присутствует иллюзия, что, прочитав параграф, сможешь помочь ребенку решить задачу. А в английском, немецком параграфа нет. Репетитор в некоторых случаях — это такой помощник, который, занимаясь с ребенком, формирует у родителей ощущение спокойствия — кто-то контролирует процесс. Хотя, конечно, есть очень много ситуаций, в которых репетитор незаменим — подготовка к тому же ОГЭ или ЕГЭ.

У выпускников теперь больше свободы, но есть и ограничение — стремительно сокращающееся количество бюджетных мест.

— Почему вы выбрали профессию учителя?

— Я не думал о том, где буду работать. Учился в школе № 21 и после школы пошел на факультет иностранных языков в наш университет. На четвертом курсе была практика в родной школе, где я уже столкнулся с профессией. Мне понравилось. На пятом курсе была вторая практика, я стал задумываться: что же делать дальше? А так как позитивное ощущение от работы с детьми сохранилось, решил, что пойду учителем. С 2013 года преподаю в Женской гуманитарной гимназии.

— Женская гимназия — это принципиальный выбор?

— Мне захотелось поработать в языковой школе. Здесь больше моих уроков: одно дело три часа в неделю, а другое — шесть в десятом классе. С пятого по девятый класс у гимназисток по пять часов английского в неделю, а в других школах — три часа. Частотность имеет большое значение: чем больше часов, тем лучше дети знают язык. Даже если ребенок на уроке ничего не делает, он все равно каждый день слышит речь, какие-то вещи запоминаются. Мне раньше казалось, что в гимназии порядки как в институте благородных девиц: девочки ходят парами и так далее. Но я заблуждался. Они нормальные подростки со своими особенностями.

— Помните свой первый урок в гимназии?

— До меня здесь не было мужчин-педагогов, сейчас нас двое. Мы пришли вместе с учителем истории Сергеем Александровичем. Помню, было ощущение, будто нахожусь под камерами. Вот именно такое ощущение было на первом уроке в гимназии. Никак не мог привыкнуть, что в классе одни девочки. Но ничего, скоро это прошло, и все освоились — и они, и я.

Мне раньше казалось, что в гимназии порядки как в институте благородных девиц: девочки ходят парами и так далее.

— Какой возраст самый сложный для установления контакта?

— Чем старше, тем сложнее. Во втором классе сказал «заинька», «солнышко», «какая ты молодец», и они тебя любят. Но в восьмом классе просто «ты молодец» не сработает, нужны другие вещи, прежде всего уважительное отношение. Вообще, самый проблемный возраст — 14—15 лет — это именно восьмой класс. Они могут и ответить резко, причем даже не осознают этого. А ты можешь напрячься, вступить в конфликт. Поэтому нужно себя контролировать и понимать, что редко бывают ситуации, когда дети действительно хотят оскорбить или обидеть, они сейчас просто по-другому не умеют. В этом возрасте дети очень остро относятся к таким вещам, как справедливость, уважение, очень четко видят, когда учитель кого-то выделил в позитивном или негативном смысле.

— Как отдыхаете от школы? Или не устаете?

— Устаю. Но на отдых времени нет. Летом езжу в языковой лагерь, но это не отдых, а еще более тяжелая работа. Только в августе у меня отпуск. Занимаюсь карате последние лет шесть. Ну, как занимаюсь: год занимаюсь, год не занимаюсь. С сентября вновь вернулся к тренировкам, правда, много пропустил из-за конкурса «Учитель года».

— А конкурс что-то изменил?

— Раньше у меня не брали интервью, а сейчас вот берут. Радость, конечно, была, я никак не ожидал такого результата. Работу свою, профессию люблю. Иначе не работал бы столько. Мне не нравится многое из того, что происходит в системе образования. Например, что денег государство выделяет недостаточно, хотя декларируется обратное. У меня нагрузка 32 часа, а ставка — 18 часов. И я никогда не получу хорошую зарплату, если буду работать только 18 часов. А когда отведешь 32 часа, да еще к урокам нужно подготовиться, то эмоциональных сил уже нет. Нужно многое еще сделать, чтобы условия работы учителя улучшились.

Валентина Бушманова