Дети пьющих родителей вынуждены жить в неблагополучной, а зачастую и агрессивной среде, которая накладывает серьезный отпечаток на становление характера. Многие дети, вырастая, повторяют путь опустившегося отца или матери. Можно ли помочь таким семьям, почему даже опытные психотерапевты иногда отказываются от «конченых алкашей» и что лучше — детдом или плохие, но родители? Об этом cherinfo рассказал Сергей Борзов, психотерапевт, эксперт Национального фонда защиты детей от жестокого обращения, автор технологии сопровождения семей с проблемами алкогольной зависимости, на которой в 2018 году строился проект «Здоровая семья для ребенка». Сергей Борзов побывал в Череповце на всероссийской конференции, посвященной здоровым семейным отношениям.

Сергей Борзов

— Когда говорят о пьющей семье, чаще всего возникает образ неухоженного ребенка, слоняющегося по улицам. Это так?

— Это штамп, который связан с восприятием конечного этапа заболевания. Ни алкоголизм, ни онкология, ни инфаркт не возникают неожиданно, у них всегда есть начальная стадия, а сам процесс часто растягивается на годы. Сейчас зачастую все усилия специалистов направлены на то, чтобы работать в самом конце, когда все уже разрушено, а не на то, чтобы обеспечить доступ к профессиональной помощи на ранних этапах, когда это еще не алкоголизм, а злоупотребление алкоголем. На начальном этапе у семьи еще есть память об успехах в работе, у них есть хорошее окружение, друзья не-алкоголики.

— Как понять, что семье нужна помощь?

— Точно не по запаху алкоголя. Ребенок стал хуже учиться, родители стали по-другому общаться с педагогами, не приходят в школу, дети опаздывают в школу, приходят не в свежей одежде. Сам по себе отдельный факт не имеет значения — важна динамика их развития. Именно комплекс этих факторов позволяет предположить, что, скорее всего, в семье трудная ситуация, с которой она сама не может справиться, и нужна профессиональная поддержка. При этом социальная служба — это не наркологическое отделение. Для специалистов по социальной работе, психологов имеет значение связанное со злоупотреблением алкоголем изменение семейной ситуации, когда уход за ребенком, его воспитание, семейные отношения постепенно становятся хуже.

— Чем можно помочь семье на ранних стадиях?

— Не существует единственного способа. Вот специалист пришел, увидел, что в доме грязь, у детей бардак в комнате, мама выпившая. Можно вызвать на комиссию по делам несовершеннолетних, приказать почистить дом и закодироваться и сказать, что это последнее предупреждение. Это один подход. Есть другой. Когда мы начинаем заниматься с семьей на ранней стадии, цель — поддержать родителей для восстановления их способности справляться с кризисом. Специалисту уже важно не только увидеть все эти внешние признаки, а понять причину, почему это происходит. А причина — это недостаток стрессоустойчивости, недостаток сил и ресурсов, неумение пользоваться поддержкой, собственные проблемы (болезнь, например), злоупотребление алкоголем как способ снять напряжение и стресс. Вместе с родителями нужно выстроить понятный всем план действий. В этом случае не должно быть ситуаций, когда в семью приходят суровые, но справедливые волшебники, которые сначала ругают, а потом приносят газовую плиту, компьютер и так далее. Какой опыт получает человек в этом случае, как научится выходить из кризиса? Нужно в кризис войти и сделать так, чтобы эти «добрые и справедливые» снова пришли. А если они не придут, значит нужно выпить, детей на улицу выгнать, и они все равно придут. Сначала поругают, но потом все равно всё решат.

Сергей Борзов

 — Умеют ли соцработники грамотно оказывать помощь, о которой вы говорите?

— Это трудная работа. В Череповце многие специалисты, которые работают с этими семьями, рассказывают об этом с удовольствием, улыбаются, им нравится эта работа. Они понимают, что их задача из «закодировать» превращается в задачу «вместе найти выход», а это творческий процесс. Те специалисты, которые улавливают этот драйв, у них вместо «да за что мне такая работа» в голове появляется «интересно, как мы с этим справимся», они могут работать творчески. Но если мы внедряем новые технологии, то мы обязаны обучить специалистов. С этим пока есть проблемы. В СССР рабочих, которые должны были делать «Жигули» в Тольятти, вначале в Италию возили учиться на заводах «Фиат». Людей возили в другую страну просто, чтобы делать машину. А у нас семья, где возникли проблемы!

Не должно быть ситуаций, когда в семью приходят суровые, но справедливые волшебники, которые сначала ругают, а потом приносят газовую плиту, компьютер и так далее.

— То есть сейчас социальный работник больше психолог, а не только специалист, который помогает в бытовом плане?

— Конечно. Сложилось несколько упрощенное отношение, мол, соцработник — это такой грузчик по доставке продуктов в кризисные семьи. Сегодня социальный работник — это специалист с высшим образованием, который должен понимать, что такое семейная психология, кризисная психология, профессиональная коммуникация. И если специалисты овладевают этим комплексом знаний, то работа интересна всем — и семье, и специалисту.

— Сколько времени обычно необходимо, чтобы помочь семье выйти из кризиса?

— Можно дать обычный ответ, что все индивидуально. Психоанализ длится годами, иногда человек не успевает дожить до его конца. Но с точки зрения социальной работы считается, что средний срок реабилитации семьи в не самом глубоком кризисе — 1,5−2 года. Если за это время существенной динамики нет, то можно ставить вопрос о целесообразности продолжения работы. Есть такая хорошая фраза: «У детей нет времени ждать». Если за два года семья никуда не сдвинулась, значит, дети за это время усвоили какие-то негативные социальные стереотипы про себя, про образ семейной жизни. Очень высок риск, что преодолеть это будет уже очень трудно, и тогда они потом это все повторят в своей семье, в отношениях со своими детьми.

Приемные семьи в Череповце

— При живых родителях дети алкоголиков оказываются в детском доме. Это хорошо?

— Везде в мире понимают, что детский дом, даже очень хороший, не может создать условия для развития ребенка, а это не только еда и кров, это возможность выстроить устойчивую привязанность, условия для формирования навыков адаптации в обществе и так далее. Сейчас много центров постинтернатной адаптации. Если вдуматься, то получается, что мы какое-то количество лет тратили деньги на адаптацию ребенка после его изъятия из семьи. Он адаптировался, а теперь мы должны потратить деньги, чтобы он адаптировался от процесса адаптации. Сейчас стало понятно, что ребенку лучше в приемной семье, чем в детском доме. Поэтому государственная политика в этой сфере направлена на то, что ребенок должен быть в семье. Лучше всего в кровной. Именно поэтому нужно прикладывать максимум усилий для выявления ситуации на ранней стадии, помогать семье справиться с кризисом.

Мы какое-то количество лет тратили деньги на адаптацию ребенка после его изъятия из семьи. Он адаптировался, а теперь мы должны потратить деньги, чтобы он адаптировался от процесса адаптации.

— Остаться в семье любой ценой?

— Нет, не любой. Семья должна обеспечивать стабильность, безопасность и условия для развития. Если семья даже при государственной поддержке не может этого обеспечить, то тогда в интересах ребенка возможно альтернативное семейное размещение. Прежде всего у кого-то из близкого окружения, если есть родственники. Цель одна — чтобы в жизни ребенка было минимальное количество изменений.

Сергей Борзов

— Всегда ли работа с семьей приносит положительные результаты?

— Один мой знакомый говорит, что есть конченые, «алкашные» семьи, с которыми бесполезно работать, лучше и не браться. Есть такой питерский фонд «Новые шаги», там директор Ирина Алексеева. Еще в конце 90-х у них был проект, в который они взяли спившихся женщин, у которых проблемы были везде: в семье, домашнее насилие, насилие в отношении детей, было и несколько ВИЧ-инфицированных. Группа 25 человек. Они работали с ними два с половиной года. На шестом месяце специалисты сказали, что больше не могут, они хотели все бросить. Но тут сами эти женщины воспротивились, сказали, что хотят продолжать. А когда проект закрывали (потому что он оказался очень дорогим), они написали жалобу, ведь у них уже был составлен на этот год план посещения театров и музеев, им трудно от этого отказаться. Профессиональная позиция заключается в том, что в любой семье всегда есть ресурсы. Вопрос еще и в том: есть ли ресурсы у команды работать с семьей? В социальной сфере, в которой везде в мире зарплаты не самые высокие, очень трудно собрать профессиональную команду, которая могла бы работать с такими семьями. Потому что специалист, обладающий нужными навыками, быстро найдет работу в коммерческой сфере либо сам станет консультантом. Это во-первых. Во-вторых, это очень дорого. Это материальная помощь, групповые занятия, формирование среды. Да, гораздо проще составить акт жилищно-бытового обследования, сказать: купите апельсинов, сварите суп, постирайте, грязь из дома вывезите, послезавтра на КДН. Я считаю, это такой штамп — «нересурсная семья», с которой бесполезно работать. На самом деле проблема в ресурсах системы и команды. Но это не значит, что мы должны уметь идеально работать с такими семьями. Это требование к богам, а не к простым людям. Мы должны честно смотреть на мир вокруг нас, и тогда он будет чище и добрее.

Валентина Бушманова